– Это не проблема. Большинство твоих друзей тоже скоро поступит в Оксфорд. Ты ничего не теряешь, просто начнешь немного раньше, чем они, – он посмотрел на наручные часы. – Все уже решено и не обсуждается. Делай то, что я тебе говорю, и твоя жизнь будет успешной и счастливой… – отец хлопнул меня по плечу. – Ладно, сын, мне пора идти. Я буду в своем рабочем кабинете.

Он уже выходил из комнаты, но вдруг остановился и обернулся.

– Ах да, совсем забыл. Завтра мы вылетаем с друзьями отдохнуть на Лазурном берегу. Ты едешь с нами. Так что передай Луизе, чтобы собрала твой чемодан. А когда вернемся оставшиеся две недели до начала учебного года будешь усиленно заниматься с репетитором английским языком. Все. Я так решил!

Отец улыбнулся, подошел к столу и положил передо мной свою кредитку.

– Вот. Возьми водителя и купи себе что-нибудь, раз не получится отдохнуть остаток лета. Порадуй себя… – он задумчиво посмотрел на носки начищенных ботинок. – Поверь, Матвей, все, что я делаю, пойдет тебе на пользу. А про сказки забудь, открой лучше учебник по алгебре, она тебе в жизни больше пригодится. – И унес книгу Стивенсона с собой.

Владимир вернулся в дом старого хрыча. Он занес мешки с вещами и продукты, я же работал над сводной таблицей – с помощью голосового управления указывал, что мы передавали этой семье. М-да. Алгебра, и правда, пригодилась. Хозяева с любопытством поглядывали на меня, как я своеобразно управлял планшетом. Какие же они были мерзкие и неприятные! Зато я наконец-то почувствовал себя полезным и живым, мозги начали понемногу шевелиться.

Позже, в машине, я спросил у Владимира:

– Что с младенцем?

– Волчья пасть… – он смотрел в окно на деревенские домики. – Нёбо не сформировалось, там просто дырка. Ребенку сложно есть и дышать. Нужна операция, но у них нет денег. Родители все пропивают.

– Они и хозяйство не держат?

– Нет.

– Пока ты носил коробки, я подсчитал, что такая семья довольно дорого обходится государству. Если эти двое хотя бы выращивали сами овощи и занимались животноводством, жить им было бы легче и дешевле.

– Им лень, – хмыкнул Владимир.

Мы высадили детей возле деревянной церкви. Послушник их проводил, а я остался ждать в машине. В тот день мы ещё посещали одиноких стариков, инвалидов, несколько малообеспеченных семей, и к вечеру вернулись в Липовку. После службы мы были приглашены к Виталине на ужин. Голова гудела от информации. Я чувствовал себя уставшим, но каким-то нужным и даже немного счастливым.

– Как настроение? – спросил у меня Владимир по пути к дому сестры.

– Отличное.

– Быть всегда занятым, заботиться о других людях – лучший способ забыть о хандре.

– Для таких семей точно требуется особое внимание! – хмыкнул я. – Даже мне стало жалко детей, которые растут в таких семьях.

– Да… Согласен. Для маленьких человечков отец и мать – это всегда воплощение любви и справедливости. Но когда ребенок видит, как они «собачатся», как рвут друг друга на части, думаю, в этот момент в их душах происходит настоящая катастрофа… – Он хмыкнул. – Вместо любви детям передается только страх и ужас. Маленькие «зверята» потом выходят на улицы и не могут справиться сами с собой, не понимают, что с ними происходит, потому что их нервы расшатаны.

– И что делать?

– Не знаю… Церковь старается поддерживать таких детей, но эта помощь – будто капля в море, ведь основную часть времени они все равно находятся в семье.

Мы проходили мимо огорода, где родители поливали грядки вместе с пятью детьми. Один ребенок зачерпывал воду, отец относил, второй ребенок поливал, третий помогал матери что-то пропалывать. Четвертый и пятый несли удобрение в носилках: один толкал сзади другого, подгоняя идти быстрее; они смеялись, ойкали, роняли поклажу и получали нагоняй от матери. Какими же счастливыми они выглядели! Владимир махнул им рукой, кто успел увидеть нас – тоже махнули в ответ и улыбнулись.

– Почему они поливают грядки вечером? Ведь днем жарко. Было бы логичнее дать попить растениям в духоту.

– Ты что! На солнце вода сразу испарится, земля не успеет даже впитать влагу, не то, что донести до овощей. А ночь – как раз подходящее время.

– Надо же, даже в таком простом деле есть свои тонкости.

Мы подошли к дому Виталины. Я заметил, как дернулась занавеска в одном из окон. Во дворе залаяли собаки.

***

В бане пахло пихтой и травами. В тазу был запарен берёзовый веник. Из окошечка печи с раскалёнными округлыми камнями исходил густой белый пар, когда Владимир поддавал жару, выливая на них воду из ковша. То, что нужно после посещения злачных мест. Я весь день мечтал помыться!

Владимир парил меня и промочил свой подрясник насквозь. Лежа на полке8 из шлифованной липы, я посматривал через приоткрытую дверцу в предбанник, где на веревках под потолком висело крошечное кружевное белье его сестрицы, сушилось.

– Раз-два, с гуся вода, раз-два, с Матвея худоба! – шутливо приговаривал Владимир, опрокидывая на меня целый таз с водой. Кожей шеи я почувствовал, что она была приятно прохладной.

Переодетого в чистое, он оставил меня дома наедине с Витой и Герой, сам же вернулся в баню париться. Сначала разговор у нас с ней не клеился, но потом я начал рассказывать о прошедшем дне, о том, что меня сегодня впечатлило. А впечатлило меня многое! Я никогда в жизни не видел такой бедноты!

Виталина резала овощи на салат и молча меня слушала. Кажется, она стала немного привыкать к моему присутствию в своем доме и к тому, что я стал бесплатным приложением к её братцу. Но она опять вздрогнула, когда открылась входная дверь. Это Владимир вернулся. Было непривычно видеть его не в подряснике, а в чёрных мягких трико и белой футболке с логотипом одной из политических партий. Владимир заметил, что я рассматриваю его футболку с усмешкой.

– Мама была на встрече с представителями партии, там раздавали бесплатно фирменную атрибутику, – он пригладил футболку на плоском животе. – Она мне и кепку такую взяла.

– Так необычно… ты в гражданском, эм… в мирском? В обычной одежде!

– Это ненадолго. Подрясник высохнет до утра… Моя форма. Я ее надеваю и становлюсь солдатом. У меня ведь особая служба. Люди на меня смотрят и сразу о Боге вспоминают… Что у нас будет на ужин? – он с любопытством подошел к столу и посмотрел через плечо сестры.

– Не надо ко мне подходить слишком близко, – она его немного отодвинула от себя.

– Прости…

– Салат из помидоров, огурцов и стейк из мраморной говядины.

– Стейки? – встрял я в их разговор. – Разве сегодня не постный день?

– Постный, – Владимир пожал плечами. – Но если ты пришел в гости, а тебя угощают, не принято воротить носом и обижать хозяина, даже если ты держишь пост. Надо стараться не обижать других, относиться по-доброму. В этом и есть суть православия, а не в том, чтобы не есть мясо. К тому же мы сегодня ударно поработали.

– Я видела, сколько было коробок, ящиков и мешков в той машине, – Вита приподняла и опустила брови.

– Я думал, монахи не едят мясо.

– Монахи не едят, а я – послушник, – заметил Владимир. – И пока не давал монашеских обетов. Так что иногда могу разрешить себе слопать стейк или котлету.

– Проходите в гостиную, – начала нас выпроваживать Вита. – Приглашу, когда все будет готово.

– Нет, – помотал головой Владимир, – я буду тебе помогать. Мужчины – лучшие повара, мы хорошо готовим мясо. Правда, Матвей?

– Не знаю… Я совсем не умею готовить.

Владимир довольно фыркнул.

– Чему вас, богатых, только учат!

Он достал из холодильника кусок охлаждённого мяса и пока нарезал его на красивые ломти, рассуждал, что каждый человек должен уметь себя обслужить и позаботиться о себе самостоятельно, потому что обстоятельства в жизни могут сложиться самые неожиданные.

– Вдруг в лесу заблудишься или окажешься на необитаемом острове… – философствовал он. – В конце концов, может произойти какой-нибудь коллапс, отключится интернет, а то, что